ІСТИНА І ТРАДИЦІЇ

Роман 'Путешествие на Запад'. Глава 95

Великая Эпоха

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ,

из которой читатель узнает о том, как ложный образ заменил истинный, как был пойман Нефритовый заяц и как оборотень, встретившись с первородным духом, был направлен на Истинный путь

Итак, полный тоски и печали, Танский наставник побрел за государем во внутренний дворец, где его ждала царевна. Музыка и грохот барабанов потрясали небо, воздух был напоен чудесными ароматами. Сюань-цзан шел, опустив голову, боясь поднять глаза. Сунь У-кун был очень доволен. Прицепившись к шляпе своего наставника, он вращал свои огненные глаза с золотистыми зрачками и оглядывал все кругом. Разодетые девы стояли рядами по обеим сторонам, словно феи во дворце небожительницы. Их наряды своими красками могли поспорить с парчовыми шатрами. В самом деле, вот как они выглядели:

И прелестны и гибки,
Одеты в шелка и парчу,
Затмевают они
Знаменитых красавиц из Чу.
Точно яшма их лица,
Более снегов их тела,
Стали парами в ряд —
Словно в зале весна расцвела!
Превосходят Си Ши
Красотою они неземной,
Высоко их прически
Причудливой взбиты волной,
В виде фениксов пестрых
Головки их шпилек резных,
И сказать невозможно,
Которая краше из них!
Очертанья бровей —
Словно горы в рассветной дали:
Так их тонкие дуги
Искусно они подвели.
Грациозны, стройны,
Словно феям небесным сродни,
На свирелях и дудках
Согласно играют они.
Плачут флейты в ответ,
Барабаны и гонги гремят,
То надеждой их песни,
То грустью нам сердце томят.
От высоких до низких —
Все звуки они издают,
То протяжно, то быстро,
То тихо, то звонко поют.
Не наслушаться песен
Пленительных юных невест,
Восхищаться их танцами
Смертному не надоест,
Как на груду парчи,
Как на клумбу весенних цветов,
Каждый в зале на них
Без конца любоваться готов!


Видя, что все эти пленительные девы не вызывают у Танского наставника никаких дурных помыслов, Сунь У-кун от восторга даже губами причмокнул и подумал про себя: «Вот это монах так монах! Молодец! Вокруг такие красотки, в шелках и парче, украшенные драгоценностями, а он и не смотрит на них; никакие греховные помыслы не возникают у него».

Но вот из дворца Вещей сороки навстречу правителю вышла царевна в окружении цариц и придворных дам. Послышались их приветственные возгласы:

— Да здравствует царь-государь! Десять тысяч лет тебе царствовать!

Танский монах совсем растерялся: руки и ноги отказались повиноваться ему. Он дрожал всем телом.

Между тем Сунь У-кун давно предполагал, что царевна вовсе не царевна, а оборотень. Теперь же он воочию убедился в этом, заметив над ее головой легкий дымок, впрочем не слишком зловещий и не пагубный. Прильнув к уху своего наставника, он опять прожужжал:

— Наставник! Это не царевна, а оборотень!

— Ну и что из того, что она оборотень? — удрученно ответил ему Танский монах. — Как ты заставишь ее принять свой настоящий облик?

— Очень просто, — ответил Сунь У-кун. — Я ее сейчас схвачу и заколдую.

— Что! Нельзя так! — чуть не вскрикнул Танский наставник. — Чего доброго, напугаешь самого правителя! Обожди, пока он и государыни удалятся, вот тогда и принимайся за свои волшебства.

Но Сунь У-кун, как известно, отличался горячностью. Разве мог он стерпеть? Громко вскрикнув, он принял свой настоящий вид, кинулся вперед и схватил царевну.

— Нечего сказать! Ну и хороша же ты, скотина этакая! — заорал он. — Ишь выдумала: выдавать поддельное за настоящее! Мало того, что устроилась здесь и живешь в роскоши, тебе захотелось еще одурачить моего наставника и совратить его!

Правитель от испуга остолбенел. Царицы попадали на землю, а придворные дамы и разукрашенные девы, все до единой, кинулись в разные стороны, помышляя лишь о том, как бы спастись.

Вот послушайте, как рассказывается об этом в стихах:

Весенний веял ветерок,
Но разразилась буря вдруг,
Своим дыханьем ледяным
Опустошая все вокруг.
Весенний веял ветерок,
И сад тенистый шелестел,
Как вдруг, стремительный и злой,
Порыв осенний налетел.
Цвел безмятежно дивный сад,
Благоуханье расточал,
Лишь мимоходом ветерок
Соцветья бережно качал,
Но буря яростной рукой
С деревьев листья сорвала
И у решеток расписных
Пионы грудой намела.
На длинных грядках вдоль аллей,
Где аромат всегда царил,
Измят пеоний стройный ряд,
Лежат бедняжки у перил.
На взбаламученных прудах,
Что были раньше так чисты,
Прибиты бурей к берегам
Поникших лотосов цветы.
Вот у подножия террас,
Грозой истерзаны совсем,
Трепещут, устилая дерн,
Бутоны хрупких хризантем,
Бессильные, ничком, в пыли
Лежат бегонии вразброс,
И вихри разметали вдаль
Обрывки ароматных роз.
Здесь осторожный ветерок,
Повеяв с утренней реки,
С чилима, ненюфара, груш
Срывал украдкой лепестки.
А зимний снег, тяжелый снег,
Внезапно с неба повалив,
Покровом грузным придавил
Изящные бутоны слив.
Все в беспорядке, все в пыли,
И, превратившиеся в сор,
Гранатов алые цветы
Усеяли дворцовый двор,
А возле царского дворца,
Печально ветви оголив,
Изломанные кое-как,
Дрожат ряды плакучих ив.
А бури бешеной бичи
И струи злобного дождя
Бушуют в стонущем саду,
Цветов чудесных не щадя.
Одну лишь ночь пробушевал
В саду неистовый погром,
А утром устлана земля
Цветным, изодранным ковром.


У Танского монаха совсем отнялись руки и ноги. Дрожа всем телом, он обхватил правителя и твердил ему одно и то же:

— О государь! Не бойся! Не бойся! Это мой упрямый ученик прибег к своему волшебству! Сейчас он выяснит, где правда, где ложь!

Царевна-оборотень, чувствуя, что дело принимает плохой оборот, вырвалась из рук Сунь У-куна, скинула с себя все одежды, сбросила драгоценные украшения и помчалась в дворцовый сад, в сторону храма, воздвигнутого в честь местного духа. Она вбежала туда и вооружилась короткой дубинкой, похожей на пест. Затем она примчалась обратно, накинулась на Сунь У-куна и начала его колотить. Сунь У-кун смело отражал удары своим железным посохом.

С гиканьем и шумом оба вступили в жаркий бой, прямо тут, в дворцовом саду. Затем, прибегнув к волшебным чарам, они поднялись на воздух и продолжали драться в облаках. Вот, как рассказывается в стихах про этот поединок:

О силе посоха везде
Идет привычная молва,
Про золотые ободки
Твердят хвалебные слова.
Но про короткую дубинку,
По виду схожую с пестом,
Никто не слышал, не был с нею
И мудрый праведник знаком.
Схватились недруги жестоко
Один — как верный ученик,
Здесь очутился по дороге
К хранилищу священных книг.
Другой в цветущие долины
Тайком спустился с высоты —
Все потому, что слишком страстно
Властитель почитал цветы.
И вот в одну из прошлых весен,
Прикрывшись полуночной мглой,
Отсюда юную царевну
Похитил оборотень злой
И, в образ девы воплотившись,
В покоях пышного дворца
Любовью царскою и лаской
Стал наслаждаться без конца.
О Танском праведном монахе
Узнал заранее злодей,
Безбрачного принудить к браку
Возжаждал он в душе своей,
Решил подвижника святого
Завлечь в губительную сеть,
Мужскою силой непорочной
Стремясь преступно завладеть.
Но зорок Сунь У-кун премудрый!
Проникнув во дворцовый зал,
Он золотистыми глазами
Вмиг любодея распознал,
За жертву гнусного обмана
Вступился, не жалея сил,
Чтоб доказать, где ложь, где правда,
Чтоб враг пощады запросил.
Страшна короткая дубинка,
Злодейство совершить грозит
И беспощадно, прямо в темя,
Героя нашего разит.
Но посох тоже полон силы
И тоже спуску не дает:
Наотмашь по свирепой морде
Врага растерянного бьет.
Все жарче недруги дерутся,
От лютой ярости крича,
То отступают друг от друга,
То снова рубятся сплеча,
И все неистовей удары
Гремят в кружащейся пыли,
А в небе заклубились тучи
И солнце мглой заволокли.


И вот в небесах разгорелся такой страшный бой, что все жители города пришли в полное смятение, да и во дворце придворные и военачальники трепетали от страха. Танский наставник все время поддерживал правителя под руки, успокаивая его:

— Не тревожься! — говорил он. — Уговори своих государынь и всех остальных, чтобы они не боялись. Ведь царевна — на самом деле оборотень, принявший вид твоей дочери. Вот погоди, мой ученик изловит ее, и ты сам все узнаешь!

Придворные дамы, оказавшиеся похрабрее, подобрали сброшенные оборотнем одежды и украшения, головные шпильки и браслеты и показали царицам.

— Все это было на царевне, — сказали они, — царевна, скинув с себя одежды, вступила в бой с волшебным монахом, и теперь они сражаются в воздухе. Она — самый настоящий злой дух-оборотень.

Постепенно государь и государыня, а также придворные дамы начали понемногу приходить в себя от испуга и принялись смотреть на небо. Но мы пока оставим их.

Вернемся к оборотню и Великому Мудрецу Сунь У-куну, которые вели бой друг с другом. Прошло уже почти полдня, но все еще не видно было, кто из них выйдет победителем. Кинув свой посох вперед, Сунь У-кун крикнул: «Превратись!». Сразу же из одного посоха появилось десять, из десяти — сто, а из ста — тысячи. Они заполнили почти половину небосвода, мелькая, словно извивающиеся змеи. На оборотня со всех сторон посыпались удары, и он стал терять силы. Преобразившись в чистый ветерок, оборотень бросился бежать и умчался в лазоревую бездну небес. Сунь У-кун тотчас же прочел заклинание, от которого все посохи вновь собрались в один, и, оседлав благовещий луч, погнался за оборотнем. Приблизившись к Западным небесным воротам, Сунь У-кун увидел сияние. То были стяги и знамена небесных воинов. Тогда он закричал во всю глотку:

— Эй! Хранители небесных ворот! Держите духа-оборотня! Не выпускайте его!

В это время у ворот находился сам небесный князь — хранитель государств и с ним четыре главных небесных полководца: Пан, Лю, Гоу и Би. Все они тотчас подняли свое оружие и преградили путь оборотню. Оборотню некуда было деваться, он повернул обратно и вновь схватился с Сунь У-куном, пустив в ход свою дубинку.

Вращая посох колесом, Сунь У-кун присмотрелся к дубинке и заметил, что она похожа на пест, которым толкут зерна: на одном ее конце было утолщение, а другой конец был заостренным.

— Эй ты, скотина! — закричал Сунь У-кун. — Что это у тебя за оружие? И как осмеливаешься ты с такой дубинкой выступать против меня, Сунь У-куна? Живо сдавайся! Не то я одним ударом палицы размозжу тебе голову.

— Да ты не знаешь, что у меня за оружие! — скрежеща зубами от ярости, воскликнул оборотень. — Вот послушай, что я тебе расскажу!

Знай: матерьял, из которого сделана
Эта дубинка, что славу стяжала, —
Яшма чудесная, яшма бесценная
Цвета бараньего свежего сала.
Сколько веков ее мастер обтачивал,
Счесть не под силу и тайной науке:
Во времена первозданного хаоса
Это оружье попало мне в руки.
Первым добыть мне ее посчастливилось,
Мне помогли и коварство и сила.
Происхожденье ее — необычное:
Высшее небо ее породило.
Сосредоточена в ней животворная
Мощь величайшего в мире сиянья —
Та, что от солнца с небес растекается
По четырем сторонам мирозданья.
Ей, несравненной, не знающей устали,
Пять своих сил подарила природа,
Духом она благовещим проникнута,
Ей не страшна никакая невзгода.
И, неразлучен с чудесной дубинкою,
Долго средь лунного жил я народца,
Долго толок драгоценное снадобье
Возле дворца, что Коричным зовется.
Знай, что к цветам я питаю пристрастие,
Вот почему я на землю спустился,
Краем Небесных бамбуков прельстившийся,
В нежную девственницу превратился.
В царских палатах живя припеваючи,
Только одним я желаньем пылаю:
С Танским монахом, почтенным и праведным,
Брачный союз заключить я желаю.
Так предначертано было заранее,
Мне с нареченным сейчас пировать бы,
Ты же задумал расстроить мой замысел,
Чтобы не праздновать мне этой свадьбы?
Дерзостный, ищешь ты собственной гибели,
Так приготовься же к смертному бою.
Эй, негодяй, оскорбитель непрошеный,
Вот я когда рассчитаюсь с тобою!
Знай, что оружье давно мое славится
И меж нечистыми и меж святыми,
Знай, что с дубиною посох не справится,
Хоть и с узорами он золотыми.
В Лунном дворце Необъятного холода
Этим оружьем толок я лекарство.
Стоит хоть раз прикоснуться им к недругу —
Сразу он канет в загробное царство!


Выслушав оборотня, Сунь У-кун громко рассмеялся и сказал:

— Ну и скотина же ты! Хорош, нечего сказать! Неужели ты не знаешь о моем могуществе, раз жил в Лунном дворце? Да еще смеешь препираться со мною? Живо покажись в своем первоначальном виде и изъяви мне покорность. Тогда я пощажу тебя и оставлю в живых.

— Я знаю тебя, — спокойно отвечал оборотень, — ты тот самый конюший, который пятьсот лет назад учинил великое буйство в небесных чертогах. Полагалось бы, конечно, уступить тебе. Но ты расстраиваешь мою свадьбу, а за это мстят кровью, как за убийство родителей. Поэтому я не могу смириться и должен проучить тебя, конюший, за твою неслыханную дерзость и кощунство!

Слово «конюший» задело за живое Великого Мудреца Сунь У-куна. Он страшно разгневался, поднял железный посох и кинулся бить оборотня, но тот завертел своей дубинкой, и снова начался бой.

И в самом деле, в целом мире
Соперников достойней нет,
Знать, сила в посохе святая,
Раз одолел он столько бед!
И этот пест несокрушимый,
Округлый с одного конца,
Которым снадобье бессмертья
Толкли у Лунного дворца.
Один из двух бойцов могучих,
Коварный оборотень-враг,
Без спроса небеса покинул,
Замыслив любодейный брак.
Другой — отважный непорочный,
Сражаясь с тысячами зол,
Монаха в этот край далекий
Из царства Танского привел.
Виновником же этой схватки
Мы все равно считать должны
Не этих недругов смертельных,
А государя той страны:
Цветы любил он свыше меры,
И долго было невдомек
Ему, беспечному, что этим
Он оборотня в сад привлек.
И вот под небом разгорелся
Жестокий бой, смертельный бой:
Две яростных, две грозных силы
Вступили в спор между собой.
Упрямы, беспощадны оба,
Мечтой распалены одной:
Ни с чем в сраженье не считаясь,
Врага сразить любой ценой!
Взгляни на них — не сразу скажешь
Кто неустанней, кто хитрей:
Друг друга бьют, слепят, толкают,
Чтоб с ног врага сшибить скорей,
А разойдясь, грозят друг другу
И — слово за слово — бранят,
Видать, на брань горазды оба:
И наш герой и супостат.
На всей земле бойца не сыщешь,
Чтоб так же был несокрушим,
Как этот недруг, что с героем
Пестом сражается большим.
Но все же удали волшебной,
Пожалуй, больше у того,
Кто бьется посохом железным,
Являя мощь и мастерство.
Взгляни: от посоха большого
В руках святого храбреца
Лучи взмывают золотые
До врат небесного дворца,
А вкруг неистовой дубинки,
Рожденный силой потайной,
Туман клубится разноцветный,
Ложась на землю пеленой.
Вот снова недруги схватились,
И силы их равны почти,
А было этих грозных схваток
Уже не меньше десяти.
Но дрогнул оборотень... Тяжко
Его волшебному песту,
И отражать удары вражьи
Ему уже невмоготу.


И действительно, после десяти схваток оборотень убедился в том, что Сунь У-кун владеет более сильным оружием и что одолеть его не удастся. Тогда оборотень сделал ложный выпад, встряхнулся, и в тот же момент появились десятки тысяч золотых лучей. За один из них оборотень уцепился и полетел прямо на юг. Великий Мудрец преследовал его по пятам. Вдруг откуда ни возьмись выросла огромная гора. Оборотень остановил золотой луч и исчез в какой-то пещере. Опасаясь, что оборотень превратится в невидимку и вновь вернется в страну Зарослей небесного бамбука, чтобы причинить вред Танскому наставнику, Сунь У-кун хорошенько осмотрел всю гору, запомнил ее приметы и лишь тогда пустился в обратный путь.

Наступил час шэнь, а государь все не отпускал от себя Сюань-цзана и, дрожа всем телом, неустанно молил его:

— О праведный монах, спаси меня!

Придворные дамы и государыни тоже находились в сильном смятении, как вдруг показался Великий Мудрец Сунь У-кун, который на облаке спустился вниз.

— Наставник! Вот и я! — воскликнул он.

— У-кун! Остановись! — закричал ему Танский наставник. — Не входи, не тревожь государя! Скажи мне только, где мнимая царевна?

Сунь У-кун, стоя у входа во дворец Вещей сороки, скрестил руки на груди и начал рассказывать:

— Царевна действительно оказалась злым духом-оборотнем. Я бился с ним почти полдня. Но он не смог одолеть меня, преобразился в чистый ветерок и помчался к небесным воротам. Я вовремя крикнул духам, чтобы они преградили ему дорогу. Тогда оборотень принял свой настоящий облик, и мы схватились с ним еще раз десять, после чего он снова преобразился и на золотистом луче помчался прямо на юг, к огромной горе. Я гнался за ним до самой горы, но он вдруг исчез, и я нигде не мог найти его. Я думал, думал и решил вернуться, так как боялся, как бы оборотень снова не явился сюда и не сгубил моего наставника.

Правитель, услышав этот рассказ, еще крепче уцепился за Танского наставника и спросил Сунь У-куна:

— Где же моя настоящая царевна?

— Погоди, вот я поймаю оборотня, тогда настоящая царевна сама объявится, — отвечал Сунь У-кун.

Царицы и придворные дамы от этих слов сразу же успокоились и стали наперебой кланяться Сунь У-куну.

— Мы надеемся, что ты покоришь оборотня, праведный монах, спасешь настоящую царевну, а за это мы отблагодарим тебя.

— Здесь не место для наших разговоров, — сказал Сунь У-кун. — Прошу тебя, государь, — продолжал он, — покинуть этот дворец вместе с моим наставником и занять место в тронном зале. А матушки-царицы пусть удалятся в свои палаты вместе с прислужницами. Затем необходимо призвать сюда Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Пусть охраняют наставника, а я тем временем постараюсь найти оборотня и расправиться с ним. Таким образом каждый будет знать, что ему делать, я же буду спокоен за наставника и смогу отдать все свои силы, чтобы укротить оборотня.

Правитель исполнил просьбу Сунь У-куна и без конца благодарил его. Затем, взяв за руки Танского монаха, он вышел из дворца и направился прямо в тронный зал. Царицы и придворные дамы удалились в свои покои. Правитель велел приготовить постную еду для монахов, и тотчас же призвать во дворец Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, которые явились незамедлительно. Сунь У-кун рассказал им все, что произошло, и велел усердно оберегать наставника, а сам вскочил на свое волшебное облачко и умчался. О том, как придворные, устремив взор в небо, начали отбивать поклоны, мы рассказывать не будем.

Великий Мудрец помчался прямо к той огромной горе, которая была на юге, и стал разыскивать оборотня. Как вы уже знаете, потерпев поражение, оборотень обратился в бегство, забился в нору, которую нашел на этой горе, заложил вход камнями и боялся нос высунуть наружу. Сунь У-кун искал, искал и, наконец, потерял терпение. Он прищелкнул пальцами, прочел заклинание и вызвал к себе местного духа земли и духа горы, чтобы учинить им дознание. Оба духа тотчас же явились и начали отбивать земные поклоны.

— Умоляем тебя, пощади и помилуй нас! — заговорили они разом. — Мы не знали, что ты соизволишь пожаловать сюда, и поэтому не вышли тебя встречать. Прости нам нашу вину!

— Да я и не собираюсь бить вас! — ответил Сунь У-кун. — Скажите мне только, как называется эта гора и сколько на ней живет оборотней? Если скажете всю правду, я пощажу вас и прощу вам вашу вину.

— Великий Мудрец! — воскликнули оба духа сразу. — Эта гора называется Писчая кисть. В ней есть всего лишь три заячьих норы. Никаких оборотней здесь никогда и в помине не было, так как эта гора входит в пределы благодатной земли пятого кольца. Если хочешь отыскать оборотня, иди по дороге, ведущей на Западное небо. Там ты скорей найдешь его.

— Да мы и сейчас находимся в стране Зарослей небесного бамбука под Западным небом, — с досадой отвечал Сунь У-кун. — Дочь правителя этой страны — царевну — похитил оборотень. Он бросил ее на пустыре, а сам принял ее облик и морочит правителя, выдавая себя за его дочь. Мало этого. Для мнимой царевны построили расписную башенку, с которой она кинула расшитый мячик, чтобы выбрать себе жениха. Мы с Танским монахом, которого я охраняю, как раз проходили мимо, и мнимая царевна нарочно кинула мячик прямо в него, а затем изъявила желание сочетаться с ним браком, чтобы извлечь из него первородную мужскую силу Ян, но я распознал оборотня и там же во дворце, приняв свой настоящий облик, ринулся на него. Оборотень сразу же сбросил с себя свадебные одежды и головные украшения, вооружился короткой дубинкой и вступил со мною в бой. Мы дрались почти полдня. Оборотень не смог одолеть меня, превратился в чистый ветерок и умчался. Я гнался за ним до Западных небесных ворот, там мы снова вступили в бой и схватывались раз десять. Однако и на этот раз оборотень сообразил, что ему не одолеть меня, превратился в золотой луч и полетел прямо сюда. Куда же он мог деться?

Духи выслушали Сунь У-куна и повели его к горе.

У первой норы, расположенной у подножия горы, они увидели нескольких зайчат, которые бросились бежать без оглядки. Продолжая поиски, они дошли до норы на самой вершине и, осмотревшись, увидели два больших валуна, преграждавшие вход.

— Здесь, наверное, и прячется дух-оборотень, — произнес местный дух земли, — скорей лезь туда!

Сунь У-кун своим железным посохом раздвинул валуны.

Оборотень действительно оказался внутри. С громким воплем он выскочил оттуда, замахнулся своей дубинкой и принялся бить Сунь У-куна. Тот стал вращать свой железный посох, отбивая все удары. Дух горы до того испугался, что попятился назад, а местный дух земли и вовсе сбежал. Оборотень стал громко бранить обоих духов.

— Как смели вы привести его сюда и показать, где я укрылся! — кричал оборотень.

Яростно сопротивляясь и отбивая удары Сунь У-куна, оборотень все пятился назад и уже собирался умчаться в небеса. Между тем уже начинало темнеть. Сунь У-кун еще больше разгорячился: он изо всех сил колотил оборотня и досадовал, что ему не удается одним ударом прикончить его. Вдруг он услышал, что с высоты девятого неба, с берегов Небесной Реки, его кто-то зовет:

— Великий Мудрец! Не бей его! Не бей! Пожалей!

Оглянувшись, Сунь У-кун увидел духа — повелителя великого женского начала Инь, который в сопровождении двух властительниц Луны быстро опустился на облаке, сияющем всеми цветами радуги, и предстал перед Сунь У-куном. Сунь У-кун сконфуженно убрал свой посох, изогнулся в три погибели, совершил приветственный поклон и спросил:

— О повелитель великого начала Инь! Куда направляешься? Прости, что помешал тебе и не успел вовремя сойти с дороги, — добавил он.

— Оборотень, с которым ты сражаешься, — Нефритовый заяц из Лунного дворца необъятного Холода, где он толчет волшебное снадобье Черный иней. Он самовольно пробрался через Нефритовую заставу, отомкнул золотой замок, убежал из дворца и пропадает вот уже целый год. Гаданье предсказало, что очень скоро он будет лишен жизни, вот я и поспешил явиться сюда, чтобы спасти его. Прошу тебя, Великий Мудрец, пощади его ради меня, старика!

— Да разве я посмею ослушаться? — смущенно пробормотал Сунь У-кун и добавил: — То-то он ловко действует пестом для толчения снадобий! Так это и есть Нефритовый заяц! Почтенный повелитель Луны, ты, верно, не знаешь, что он похитил царевну страны Зарослей небесного бамбука, принял ее облик и стал выдавать себя за настоящую царевну! Но и этого ему оказалось мало. Он возымел желание нарушить непорочность первородного начала Ян у моего учителя, Танского наставника. Как же можно быть снисходительным к таким преступным замыслам? Как можно простить его?

— Должно быть, ты не знаешь, что царевна той страны — не из простых людей, — отвечал повелитель Луны. — Она из Лунного дворца и зовут ее Су Э. Как-то раз восемнадцать лет назад она влепила этому Нефритовому зайцу хорошую оплеуху и после этого задумала спуститься в низшие сферы на грешную землю. Она проникла в утробу главной царицы в виде волшебного луча, и ей удалось таким образом появиться на свет. А заяц этот затаил обиду за полученную оплеуху, потому сбежал из Лунного дворца и отомстил Су Э тем, что занес ее на пустырь и бросил там. Не следовало ему только посягать на непорочность Танского монаха. Этот грех действительно нельзя оставлять безнаказанным. К счастью, ты проявил должную осмотрительность и вовремя отличил поддельное от настоящего, так что он еще не успел повредить твоему учителю. Молю тебя простить ему и эту вину ради меня. Я сейчас же заберу его с собой.

— Поскольку дело сложное, — отвечал Сунь У-кун с улыбкой, — я, конечно, не посмею возражать, хочу сказать тебе лишь одно: если ты заберешь с собой Нефритового зайца, правитель не поверит моим словам. Так уж будь добр вместе с твоими небожительницами доставить Нефритового зайца прямо к правителю. Во-первых, он увидит, на что я способен, во-вторых, узнает, как появилась на земле Су Э. Затем я попрошу правителя отправиться за ней, дабы он понял, в чем заключается сущность возмездия.

Повелитель великой женской силы Инь согласился с Сунь У-куном и, тыча пальцем в оборотня, прикрикнул на него:

— Скот ты этакий! Чего же ты медлишь? Почему не принимаешь свой настоящий вид?

Оборотень стал кататься по земле и тут же превратился в Нефритового зайца.

Губа с изъяном у него,
А зубки мелкие остры,
Ушами длинными прядет,
Сидит на выступе горы.
А редких усиков концы
Смешно и дерзко врозь торчат,
И точно срезан влажный нос —
Короткий, как у всех зайчат.
На вид комок пушистый он,
И от усов и до хвоста
Его сверкающая шерсть,
Как яшма белая, чиста.
Упруги лапки у него,
Им нипочем далекий путь:
Он через тысячу хребтов
Готов на них перемахнуть.
Он бел и нежен, как в саду
Покрытый инеем цветок,
Он словно пудрой дорогой
Осыпан с головы до ног.
Лишь немигающих зрачков
Отлив горяч и красноват,
Как будто на сплошном снегу
Два алых пятнышка горят.
Как безобиден с виду он —
Пугливый, маленький зверек!
Когда к земле прильнет, похож
На шелка белого клубок.
А если, прыгнув, на лету
Захочет спину распрямить —
На серебристую похож,
Струной натянутую нить.
Тот самый он, кто столько раз
В чертогах среди лунных скал
Кристальной, утренней росы
В ступу остатки собирал
И дивным яшмовым пестом,
Присев в укромный уголок,
Весь день, с утра и допоздна,
Бессмертья снадобье толок.


Великий Мудрец не смог скрыть своей радости. Вскочив на сверкающее облачко, он помчался вперед, показывая дорогу. Повелитель великого женского начала Инь, увлекая за собой обеих повелительниц Луны и Нефритового зайца, последовал за Сунь У-куном прямо к границам страны Зарослей небесного бамбука.

В это время уже сгустились сумерки, и люди на сторожевых башнях наблюдали за восходом луны. Приближаясь к городу, Сунь У-кун услышал на башнях грохот барабанов. Правитель и Танский монах в это время находились еще в тронном зале, а Чжу Ба-цзе и Ша-сэн с придворными стояли перед ступенями трона. Правитель только было собрался закончить прием и удалиться, как вдруг заметил радужное зарево, занявшееся в южной части небосклона. Сразу стало светло как днем. Все стали смотреть на небо и в это время услышали зычный голос Великого Мудреца:

— Достопочтеннейший правитель! Созови всех цариц и придворных дам. Пусть выйдут из своих дворцов. Под драгоценными хоругвями вы видите самого повелителя Великого женского начала Инь, владыку Лунного дворца. По обеим сторонам от него — феи Луны, прекрасные небожительницы Чан Э и Хэн Э. А этот Нефритовый заяц как раз и есть мнимая царевна.

Правитель поспешил вызвать всех цариц, придворных дам и их прислужниц, нарядных дев и прочих обитательниц женских покоев. Устремив взоры в небо, все они стали кланяться. Сам правитель с Танским монахом и придворными тоже принялись кланяться, глядя на небо.

Все как один жители города вынесли жертвенные столики, стали возжигать благовония, земно кланялись и славили Будду. И вот, когда все не отрываясь глядели на небо, Чжу Ба-цзе вдруг овладели греховые помыслы. Он подпрыгнул высоко в небо и обнял одну из красавиц небожительниц в одежде цвета радуги.

— Сестрица моя дорогая! — заговорил он. — Я ведь с тобой давно знаком! Пойдем позабавимся!

Сунь У-кун схватил Чжу Ба-цзе и дал ему две звонкие пощечины.

— Ну и наглец же ты, мужлан неотесанный! — закричал он. — Забыл, где находишься! Как смеешь ты так распускаться, негодный распутник?!

— Да я шучу! — стал оправдываться Чжу Ба-цзе.

Тут правитель великого женского начала велел повернуть хоругви и удалился со своими царицами в Лунный дворец, захватив с собою Нефритового зайца.

Сунь У-кун, крепко держа Чжу Ба-цзе, спустился на землю. Вернувшись в тронный зал, правитель выразил благодарность Сунь У-куну, а затем завел с ним беседу:

— Мы весьма признательны тебе, святой монах, за то, что ты с помощью своего великого волшебства изобличил мнимую царевну. Но скажи, где находится наша настоящая царевна, моя дочь?

— Настоящая царевна тоже не из простых смертных, — отвечал Сунь У-кун. — Это небожительница Су Э из Лунного дворца. Восемнадцать лет назад она дала пощечину Нефритовому зайцу, а потом задумала спуститься на грешную землю. Для этого она в виде золотистого луча проникла в утробу твоей главной царицы и таким образом родилась. Между тем Нефритовый заяц затаил на нее обиду, а потому в минувшем году, открыв золотой замок, он тайком пробрался через Нефритовую заставу и сбежал на землю. Он похитил Су Э, занес ее на пустырь, а сам принял ее облик и обманул тебя. Обо всем этом мне только что рассказал сам повелитель великого женского начала. Прошу тебя завтра же отправиться за настоящей царевной.

От этих слов правитель пришел в смятение, и неудержимые слезы заструились по его щекам.

— Дитя мое! — воскликнул он. — Ни разу в жизни я еще не выезжал за городские стены! Где же искать тебя?..

— Не убивайся, правитель! — усмехнувшись, стал успокаивать его Сунь У-кун. — Твоя царевна находится в монастыре для сирот и одиноких и выдает себя за помешанную. Сегодня уже поздно, пусть все удалятся на покой, а завтра я верну тебе твою настоящую дочь.

Все придворные пали ниц и, кланяясь до земли, обратились к правителю с такими словами:

— О правитель! Яви свое великодушие! Эти святые монахи — живые Будды, летающие по небу на облаках и туманах. Они безусловно знают все грядущее и минувшее. Мы попросим их отправиться вместе с нами и тогда все узнаем.

Правитель послушался их совета, предложил монахам поесть в беседке Весна и там же расположиться на отдых. Время близилось ко второй ночной страже.

Льется капля за каплей
Из медных сосудов вода.
Все затихло.
Сияет луна в голубом ореоле.
Только слышится:
Колокол бьет золотой иногда,
И ночной ветерок
Его звоны разносит на воле,
А кукушка, кукуя,
Печально и долго твердит:
— Половина весны,
Половина весны миновала!
И, скрывая дорожки,
Пестреют вдоль каменных плит
Лепестки, лепестки,
Будто шелковые покрывала.
Третья стража близка,
И в дворцовом саду тишина,
Только движется тень
От качелей, с луною играя,
Да река серебристая
Льется, чиста и ясна,
И небесную глубь
Рассекает от края до края.
А вдоль улиц пустых,
Вдоль базарных больших площадей
До заставы пройди —
И нигде не увидишь людей.
Ночь тиха и светла,
Неподвижен серебряный воздух,
И бездонное небо
Сверкает в бесчисленных звездах.


Мы не будем рассказывать здесь о том, как провели эту ночь наши путники.

Вернемся к правителю. Избавившись от вредного влияния злого оборотня, он воспрянул духом и ко времени третьей четверти часа пятой стражи опять вышел в тронный зал и собрал придворных. После церемонии поклонов он велел призвать Танского монаха и всех его учеников, чтобы обсудить с ними, как начать поиски царевны. Танский наставник не заставил себя долго ждать и тотчас же явился, совершив положенные поклоны. Великий Мудрец Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн осведомились у правителя о его здоровье.

Приподнявшись с места, правитель сказал:

— Позволю себе побеспокоить вас просьбой, святые монахи, найти дочь мою, царевну, о которой вы вчера рассказывали, и спасти ее.

— Я, бедный монах, прибыл сюда с востока, — начал рассказывать Танский наставник, — третьего дня мы шли не останавливаясь и к вечеру увидели монашескую обитель под названием «Монастырь для сирот и одиноких, устланный золотом». Мы вошли туда, чтобы попроситься на ночлег. Монахи встретили нас очень радушно. В тот же вечер, после трапезы, я вышел на прогулку. Ночь была лунная. Дойдя до того места, где, по преданию, был сад, устланный золотом, я стал разглядывать его развалины, и вдруг до моих ушей донесся чей-то жалобный плач. Я спросил, в чем дело. Тогда почтенный настоятель, которому больше ста лет, услал всех сопровождавших его монахов, а затем рассказал нам следующее: «В минувшие годы, когда весна была в самом разгаре, как-то раз я созерцал луну, вникая в ее природу. Вдруг зашелестел ветерок, а затем послышался жалобный плач. Я слез со своего монашеского ложа и направился к развалинам старого сада. Там я увидел молодую деву. Я спросил ее, почему она плачет, и она отвечала мне: «Я — царевна, дочь государя страны Зарослей небесного бамбука. Я вышла полюбоваться цветами при лунном свете, в это время налетел порыв ветра и унес меня сюда».

Старец монах, умудренный опытом, тотчас посадил царевну в каморку и запер ее на замок. Но, опасаясь, что среди монахов могут оказаться блудливые, которые осквернят ее, он объявил всем, что под замком держит оборотня. Царевна разгадала его умысел. Днем она болтает всякий вздор и только выпрашивает себе еду и чай, а по ночам, когда становится совсем безлюдно, вспоминает о родителях и жалобно плачет. Старый монах несколько раз бывал здесь, в столице, и справлялся о царевне, но всякий раз узнавал, что царевна находится во дворце, жива и невредима. Поэтому он не осмеливался поднимать шум и докладывать об этом происшествии. Когда он увидел, что мой ученик обладает даром волшебства, он стал упрашивать его, чтобы мы разузнали обо всем случившемся. Я никак не ожидал, что царевна окажется оборотнем Нефритового зайца из Лунного дворца. Мало того что он принял облик твоей дочери, он еще вознамерился нарушить мою первородную силу Ян и опорочить меня.
Но, к счастью, мой ученик распознал, где истина и где ложь. Теперь повелитель великого женского начала Инь забрал с собой Нефритового зайца-оборотня, а твоя мудрая царевна находится в монастыре, устланном золотом, где выдает себя за помешанную.

Выслушав эту печальную историю, правитель не сдержался и громко зарыдал. Встревоженные царицы из трех дворцов и придворные дамы из шести палат поспешили к правителю и, когда узнали, в чем дело, не было ни одной, которая не убивалась бы от жалости.

Спустя некоторое время государь спросил:

— Далеко ли от столицы до монастыря?

— Всего шестьдесят ли, не более, — отвечал Танский монах.

Тогда государь сразу же распорядился:

— Приказываем охранять восточный и западный дворцы. Великому наставнику и советнику нашего государства поручаем защиту всей страны. Мы же вместе с нашими царицами и придворными, а также с четырьмя священными монахами отправимся в монастырь за царевной.

Сразу же запрягли колесницы, и царский поезд выехал из дворца. Тем временем Сунь У-кун подскочил в воздух, изогнулся и мигом очутился над монастырем, опередив всех. Монахи в замешательстве опустились на колени.

— Почтенный отец наш! — восклицали они, приветствуя Сунь У-куна. — Уходил ты от нас по земле, как же теперь явился с неба?

Сунь У-кун рассмеялся:

— Вы лучше скажите, где ваш настоятель. Скорей зовите его сюда да приготовьте жертвенники с благовонными воскурениями, чтобы встретить царский поезд. Правитель страны Зарослей небесного бамбука с царицами и множеством придворных, а также с моим наставником едут сюда.

Монахи не поняли, в чем дело, и поспешили привести настоятеля. Увидев Сунь У-куна, старец повалился ему в ноги и начал отбивать земные поклоны.

— Отец! Узнал ты что-нибудь о царевне? — спросил он.

Тогда Сунь У-кун подробно рассказал ему все: как мнимая царевна кинула тряпичный мячик, желая вступить в брачный союз с Танским монахом, как он, Сунь-У-кун, схватил ее и всту пил с ней в бой и, наконец, как повелитель великого женского начала Инь забрал оборотня, который оказался Нефритовым зайцем. Старый монах еще раз поклонился Сунь У-куну, стукнув лбом об землю в знак благодарности. Поднимая его, Сунь У-кун сказал:

— Перестань кланяться! Не надо! Приготовься лучше к встрече царского поезда.

Теперь только монахи узнали, что в каморке на заднем дворе заперта на замок дева, а не оборотень. Охваченные чувством страха и радости, монахи стали расставлять жертвенники с курильницами за воротами монастыря, облачились в монашеские рясы и ризы, а также принялись бить в барабаны и звонить в колокола. Вскоре показался царский поезд.
Плывут по ветру волны благовоний,
Подобно разноцветным облакам,
И дивный аромат наполнил небо,
Как будто небо превратилось в храм.
И словно благовещие покровы
Внезапно монастырь заволокли:
То царский поезд движется огромный,
Переливаясь радугой вдали.
Вон тысячи сверкающих повозок
Уже виднеются издалека,
И чудится: стремится величаво,
Вливаясь в море, чистая река.
И за листвой дерев вечнозеленых
Не молнии блистают сквозь туман,
То пышный поезд светится — богаче,
Чем у царей великих Юй и Тан.
Леса, трава — все стало вдвое краше,
Едва узнав от ветров луговых,
Что государь, чья милость беспредельна,
Решил облагодетельствовать их.
Цветы в полях и те возликовали,
Свой аромат обильнее струя,
Узнав о той верховной благодати,
Что ныне снизошла на их края.
Вон монастырь сверкает кровлей храма,
Сколь славен он в своей святой судьбе:
Века назад его мудрец безвестный,
Как памятник, оставил по себе.
А ветер, полный музыки и песен,
Благую весть разносит по горам:
То всем на радость государь изволил
Сам посетить сей драгоценный храм.

Прибыв к воротам монастыря, правитель увидел множество монахов, которые стояли ровными рядами и разом пали ниц, приветствуя его.

— Святой монах! — воскликнул правитель, увидев Сунь У-куна. — Каким же образом ты оказался здесь раньше нас?

— А я изогнулся разок-другой и сразу же очутился здесь, — со смехом отвечал Сунь У-кун. — А вы почему так долго ехали? — съязвил он.

Вслед за правителем прибыли Танский наставник, его спутники и все остальные. Наставник повел правителя к помещению на заднем дворе. Царевна все еще притворялась сумасшедшей и несла всякую чушь.

Опустившись на колени, настоятель указал на каморку и произнес:

— Вот здесь и находится царевна, которую в минувшем году унесло порывом ветра.

Правитель тотчас же приказал открыть вход. Когда сбили железный замок и дверь распахнулась, правитель и царица сразу же узнали царевну и, не глядя на то что она была вся в грязи, бросились к ней и стали ее обнимать.

— Дитятко ты наше несчастное! — приговаривали родители, лаская дочь. — За что же на твою долю выпали такие страдания?!

Затем они все трое начали громко рыдать, а успокоившись, принялись рассказывать, что произошло с ними за время разлуки. Потом родители приказали подать отвар из ароматных трав, велели царевне обмыться, переодеться и сесть в колесницу, чтобы вернуться на родину.

Сунь У-кун, молитвенно сложив руки, обратился к правителю с такими словами:

— У меня есть еще одно дело, о котором хочу поведать тебе.

— Ты только скажи, что тебе надобно, святой монах, и мы тотчас исполним все, что ты пожелаешь, — с поклоном ответил государь.

— Эта гора называется Стоножкой, — сказал Сунь У-кун. — Говорят, что с недавнего времени на ней появились стоножки-оборотни, которые с наступлением темноты нападают на людей. Это большое неудобство для путников. Мне помнится, что со стоножками успешно справляются только куры. Нельзя ли отобрать из них тысячу самых крупных и пустить на эту гору, что-бы избавить ее от ядовитых насекомых? После этого можно будет переименовать гору. Ты только дай письменное распоряжение, которое будет принято здешними монахами как милостивое выражение твоей монаршей благодарности за их заботу о царевне.

Правитель с радостью согласился исполнить просьбу Сунь У-куна. Тотчас же были посланы должностные лица в город за курами, а гору переименовали и стали называть горой Драгоценных цветов. Строительному приказу было велено доставить материалы и заново отстроить монастырь, пожаловав ему наименование «Учрежденный по высочайшему повелению на горе Драгоценных цветов монастырь для сирых и одиноких, устланный золотом». Настоятелю был пожалован пожизненный титул «Преданный государству главный архимонах» с годовым окладом в тридцать шесть даней зерна.

Монахи поблагодарили за милости, оказанные им государем, и проводили царский поезд с большим почетом.

Войдя во дворец, царевна увиделась там со всеми своими подруженьками. В честь ее возвращения был устроен роскошный пир, чтобы развеять все ее горести и поздравить с великой радостью. Вновь собрались вместе царица со своей дочерью-царевной и все остальные царицы и придворные дамы. Государь и все царедворцы были очень довольны. О том, как они пировали всю ночь, мы рассказывать не будем.

На следующее утро государь повелел нарисовать портреты всех четверых праведных монахов и устроить чествование их во дворце «Умиротворение своих и чужеземных народов». Он попросил царевну нарядиться в новые одежды и выйти к Танскому наставнику и его ученикам, чтобы поблагодарить за избавление от страданий. Когда закончились изъявления благодарности, Танский наставник начал прощаться с государем. Но разве мог государь так просто отпустить его? Опять был устроен великий пир, который продолжался пять или шесть дней подряд. Вот где было раздолье для Чжу Ба-цзе! Он, не щадя сил своих, уплетал за обе щеки. Убедившись в том, что наши путники тверды и непреклонны в своем стремлении поклониться Будде и что их никак не удержишь, государь решил преподнести им в знак благодарности двести слитков золота и серебра и разных драгоценностей, по целому блюду каждому. Но ни наставник, ни его ученики ничего не приняли. Тогда государь велел запрячь колесницу с золотыми колокольцами для почтенного наставника и отрядил придворных, которые должны были проводить путников. Царицы, придворные дамы, чиновники и простой народ не переставая кланялись и благодарили монахов. Когда путники вышли на дорогу, они увидели толпу монахов, которые отправились их провожать. Монахи шли, шли, шли и ни за что не хотели возвращаться. Тогда Сунь У-кун прищелкнул пальцами, дунул своим волшебным дыханием и обернулся лицом к юго-востоку. Сразу же налетел вихрь, все вокруг потемнело, и пыль запорошила глаза провожающим. Только таким образом путникам удалось избавиться от них.
От знаков благодарности избавясь,
Навек покинув город знаменитый,
Оставив море злата и богатства,
С друзьями вдаль ушел монах маститый:
Недаром души их познали скоро
Великого учения просторы!

О том, что ожидало наших путников в дальнейшем, будет рассказано в следующих главах.