Представляем вашему вниманию письмо последователя практики духовного и физического самосовершенствования Фалуньгун (Фалунь Дафа), который пишет о той боли, которую испытывала его мама, переживая за него, своего сына, подвершегося репрессиям, как многие и многие практикующие Фалуньгун за то, что верят в Истину-Доброту-Терпение.
В середине 1950-ых молодую мать госпитализировали в окружной родильный дом. По виду казалось, что женщина была на пятом или шестом месяце беременности. Поникшим голосом она сообщила врачам, что ее плоду уже более девяти месяцев.
Наконец, спустя несколько дней, родился мальчик, но был он настолько худым, что вызывал жалость. Молодая мама посмотрела на своё бедное дитя и горько заплакала. Забота о ребёнке и дальнейшие тяготы оставили глубокие раны в сердце матери.
Это были моя мама и я.
Мама рассказывала мне, что когда она была беременна, отец находился под наблюдением, и пострадал ни за что в результате политической кампании, развязанной коммунистической партией Китая (КПК). В связи с папиным делом моя мама потеряла работу. Ей, больше всего нуждающейся в заботе, оставалось только плакать. Эта жестокая политическая кампания причинила глубокие физические и душевные страдания, как моей матери, так и мне. Я родился слабым, как котёнок.
Когда мне исполнился год, у родителей появились новые трудности в результате очередного политического движения под названием «Чистка». Я был лишён теплоты любящих сердец моей семьи. Следующее очередные движения, которые ударили по мне – ребёнку с врождёнными дефектами – это «Великий скачок» и «Великий голод», отчего я стал похож на дистрофика. У меня была очень слабая иммунная система, и на многие вещи возникала аллергия. Мне редко удавалось избегать каких-либо детских заболеваний или сезонных болезней.
Когда я женился, ноша по обеспечению семьи, напряженная работа и стремление к результатам как три огромные горы свалились на меня. Сначала в результате тяжёлой работы я повредил руки, потом – надорвал поясницу, а затем у меня возникли проблемы с ногами. В свои 30 лет я страдал от расфокусированного зрения. Мои проблемы снова заставили сердце моей мамы болеть.
Мне очень повезло, когда в 1994 г. я стал заниматься Фалунь Дафа. С тех пор я стал совершенно другим человеком: все заболевания исчезли, появилась бодрость и энергия во всем теле. После избавления от всех своих болезней я почувствовал себя очень хорошо. В этот же год все мои братья и сёстры также стали практиковать Фалуньгун, и они также приобрели крепкое здоровье. С тех пор вся моя большая семья стала жить в мире и гармонии, и материнское сердце вновь наполнилось радостью.
Если кто-нибудь из моих братьев или сестёр направлялся в другой город для распространения информационных материалов Фалуньгун, мама всегда поддерживала нас и заботилась о наших детях. Когда мы покупали книги Фалуньгун, она всегда хотела заплатить за них, но мы не давали ей этого сделать. Позже она настояла на своем, и приобрела видеокассеты с лекциями мастера Ли Хунчжи. Когда последователи Фалуньгун собирались у нас в доме для чтения, или кто-либо хотел позаимствовать видеокассеты с лекциями, она всегда говорила: «Пожалуйста, возьмите мои!» Таким образом, она выражала свою благодарность мастеру.
Начиная с июля 1999 г., мои братья, сёстры и я – все подверглись репрессиям. И мать снова стала чувствовать себя опустошенной.
После начала репрессий мне было приказано каждый день являться в центр «промывания мозгов». По пути с работы в центр «промывания мозгов» меня, словно заключённого, сопровождал специальный человек, назначенный моим работодателем. Однажды, когда я вернулся на рабочее место после сессии «промывания мозгов», мой начальник не отпустил меня домой, пытаясь заставить меня написать гарантийное заявление с обещанием прекратить практику и «покаянное заявление» с клеветой на Фалунь Дафа.
На следующий день, после того, как меня послали в центр «промывания мозгов», мой начальник, секретарь КПК и несколько других служащих отправились к моим родителям и приказали моему 70-летнему отцу написать за меня гарантийное заявление. Отец надел свои старые очки, взял у них ручку и бумагу, а моя больная мать сидела на кровати и дрожала от страха. Тогда секретарь КПК заорал на нее: «Если ваш сын будет таким упрямым, мы отправим его в тюрьму». От таких слов в груди у мамы сдавило, и у нее стало плохо с сердцем. После того, как отец против своей воли подписал бумагу, они забрали ее и ушли, а мать после этого слегла.
Когда я вернулся домой из центра «промывания мозгов», я увидел рыдающую мать, сидящую на кровати. Когда она увидела меня, то воскликнула: «О, сын, как же нам теперь жить? Мастер так добр к нам. Мы не сможем жить с такой совестью. Но если ты не послушаешься их (КПК – прим. ред.), они будут делать тебе зло! Сын мой, ваша мать не вынесет больше этого». Я знал, что она имела в виду. Она хотела, чтобы её сыновья и дочери испытывали благодарность, но в тоже время не могла выносить, когда нас подвергали преследованию. У меня были смешанные чувства по отношению к трудностям, которые испытывала моя мать. Я тоже испытывал муки, но не знал, как облегчить её страдания.
В эти дни беспокоящие телефонные звонки с моей работы, плохие новости и пропаганда по телевидению один за другим ранили мою бедную старенькую маму. Она была так напугана и так несчастна. Целый день на нее обрушивался этот всеохватывающий террор. Всё это, а также сильный страх за своих детей напомнили ей о страданиях, которые она перенесла в периоды предыдущих политических движений. С этого времени вой сирен полицейских патрульных машин, лай собак, телефонные звонки – все они вызывали у нее аритмию и резкие скачки кровяного давления. Для моей старенькой мамы каждый день таких мучений казался годом.
Через год мама серьёзно заболела. Однажды она сидела на кровати после того, как ей сделали несколько уколов, и, увидев, что никого вокруг не было, она попросила меня сесть рядом и очень тихим голосом сказала: «Я больше не могу бороться с этой болезнью. Это всё из-за угроз секретаря КПК». Слова матери как гром зазвучали у меня в ушах, они так потрясли меня, что я почти ни о чем больше не думал. Я никак не мог понять, что она имела в виду. После короткой паузы она сказала: «Не рассказывай об этом своим браться и сестрам, и не держи зла на этого человека». По её мирному выражению и спокойному тону я увидел внутреннее терпение и гармонию, которые, я уверен, исходили из Истины-Доброты-Терпения.
На следующий день мои братья и сёстры сидели возле постели матери. Она находилась под капельницей, и ела кусочек парного хлеба. Вдруг в гостиной зазвонил телефон, и младшая сестра сказала, что мой начальник хочет поговорить со мной. Когда я, поговорив, вернулся, моя бедная мама покинула нас навсегда. Моя мама умерла потому, что она до смерти перепугалась. Моё сердце заныло от боли и печали.
На следующий день мы все были в трауре, оплакивая смерть мамы. Друг, который пришел выразить свои соболезнования, тихо сказал нам: «Они (КПК – прим. ред.) снова готовятся арестовывать практикующих Фалуньгун и обыскивать их дома. Пожалуйста, будьте начеку». В этот момент я как будто увидел её, всем телом дрожащую от страха. Слёзы ручьём хлынули у меня из глаз.
На её похоронах не было траурной музыки, чтобы дать маме немного покоя вместо страха.
Эта история произошла в так называемой «стабильной» и «гармоничной» стране в доме практикующего Фалунь Дафа. Живя в Китае, люди стали свидетелями этих трагических преследований практикующих Дафа. Все они знают, что сотни тысяч практикующих были незаконно задержаны и подверглись жестоким пыткам, а тысячи замучены до смерти. Но кто знает, сколько их родных – добросердечных стареньких родителей и ни в чем не повинных детей практикующих Фалунь Дафа пострадали и погибли в результате этого красного террора.